Лондон
Люби меня, цвет зеленый,
вплетаясь в меня
сквозь вены
ростками и небом
выше,
призывным звуком
сиренным,
метровым ртом, что бездонно
мое поглощает
тело.
Люби меня, цвет и голод,
что порожден тоскою,
и городом,
и весною,
и тонкою гранью между,
и топкою сутью горла,
где всем языкам есть
место,
и местом,
где все бездомны.
Люби меня тем горнилом,
где всё смешалось,
всё — равно
и цветом и гуком долгим
люби меня.
Быть не главной,
иметь
и отдать другому,
не умереть
и остаться,
суметь
и не разорваться,
отдаться монтажному стыку
твоих разношерстных улиц
и остановиться в полшаге
от пропасти страсти к жизни,
когда всё безудержно мчится.
Хочу
с тобой так случиться,
хочу
научиться
так
любить тебя,
город горя.
***
Я тебя еще не знаю. Не знаю ни твоего имени, ни откуда ты, ни как ты смотришь, когда я отвлекаю тебя от дел, ни как смеешься, ни как откидываешь голову, чтобы прикоснуться темечком к моим губам, когда я обнимаю тебя сзади. Не знаю, что ты ешь на завтрак, любишь ли кофе, читаешь ли книги в туалете, запираешься ли, когда принимаешь душ, смотришь ли телевизор, звонишь ли маме каждые выходные, покупаешь ли билеты в отпуск в последний момент, водишь ли машину. Не знаю, какие у тебя планы на дальнейшую жизнь и кого ты любила до меня. И заранее не хочу знать.
Я тебя еще не знаю, но предчувствую. Без каких-либо симптомов, без противоречий, без ожиданий. Предчувствую тебя пустотой, которая оформляется в тело. Воздухом из приоткрытого окна, который навевает твой запах. Утренним ощущением твоего присутствия в моем доме. Это томление тела. Но оно больше не жаждет. Оно любопытствует о неизбежном.
***
ох этот пар изо рта
эта парная жизнь впереди
непохожая на
непреложное встань
и иди
это раннее утро
и эта нежная гладь
без которой нет места
без которой
не любить
и не встать
эти пару минут в ожидании
импульса от
как биение сердца
перепонка любви
перебивка частот
эта частность
и в частности этой
полнота быти-
я
где сравненье напрасно
где все включено в это
"я"
это действие света
неминуемая красота
не в игре светотени
в прикосновении дня
эта частность момента
как кадр
как отпечаток руки
непреложное отраженье
проступающие чер-
ты
***
я живу по лондонским временам,
даже будучи здесь,
в стране,
где меня родили родители
и воспитала власть.
два часа назад —
таково мое сопротивление не.
и таков мой способ —
не вставать рано утром,
чтоб не упасть.
я живу в тени памяти тех,
кого я уже
не упомню,
не восстановлю их ускользающие черты.
жизнь моя здесь мимолетна,
и через недели две
я улечу
и на той стороне меня встретят Лондон и ты.
Йоханнесбург
Ты сидишь напротив меня — красивая, немецкая, белая. Со степенью доктора и волосатыми подмышками. Сквозь тебя проходит особый свет — притягательный, но неприятный. Как будто минут через десять я окажусь в операционной. Ты звучишь профессионально. Всё в твоей речи взвешенно и приправлено уверенностью в себе — подбор слов, интонация, смешок в конце фраз. Это раздражает меня, выдавая мою неуверенность в себе. Но я уже знаю точку, в которой я не хочу быть тобой. Я фокусируюсь на этой точке, начинаю дышать ровнее, пью свой кофе. Я не поддерживаю беседы. Я не расспрашиваю. Я даже не смотрю на тебя. Потому что манера, с которой ты ешь сэндвич, рифмуется с тем, с каким довольством ты говоришь о тех, кто звонит тебе, чтобы встать в очередь на интервью. Ты говоришь как медик. И, может быть, это досаждает мне. Я чувствую себя наконец собой — сильной, беларуской, цветной. Без докторской степени и без машины. Но со смелостью каждый день пересекать этот город в черных крылатых маршрутках. С болью и гордостью в моем сердце. С местом — откуда я. И с неизвестностью — куда.
***
дорогая мой друг
смешенье любви и неба
трепет под ребрами
недосказанное в словах
если б я только могла
если мне бы
было позволено все
тебе
досказать
если бы рот превратился в род
а рука в запятую
если бы ты на минуту замолкла
и в этом тире
вдруг проглянулось
возможное между
ненапрямую
но мы допиваем свой чай
мы не смеем
не смеем мы
не
